Рудольф Штайнер Жизнь сновидений

Лекция «Жизнь сновидений» Рудольфа Штайнера прочитана им 22 августа 1923 года в Англии. Это 4-я лекция в цикле «Наука посвящения» GA 227. Перевод на русский графа Эристави.

Образы сновидений и познание мира

Между жизнью бодрствования и жизнью сна, о которой в последней лекции я мог вам дать только краткие указания, включается жизнь сновидений. И эта жизнь сновидений, так мало значащая для непосредственной деятельности каждого дня, имеет величайшее, какое только можно себе представить, значение для более глубокого познания как мира, так и человека; не только потому, что в духовной науке, о которой здесь идет речь, должно быть вполне признанно все значение сновидений, дабы от рассмотрения сновидений могли мы перейти ко многому другому, но эта жизнь сновидений имеет столь особенное значение еще и потому, что она представляет собой метафорический угол, где в наш обычный мир просвечивают иные миры, отличные от того мира, в котором человек обитает, когда бодрствует. Таким образом, сама загадочность сновидений обращает внимание человека не только на то, что находится в подосновах или над-основах доступного ему мира имеются еще и другие миры, но так же и на то, каковы могут быть особенности этих миров.

Однако, с другой стороны в эту загадочную жизнь сновидений чрезвычайно трудно проникнуть с точки зрения высшего сознания, так как сновидение является той силой в жизни, которая может ввергнуть человека в величайшие иллюзии. И в этом отношении люди бывают очень склонны ложным образом относить к действительности жизни то, что входит в нее как иллюзия.

Конкретный пример

Рассмотрим же это отношение, придерживаясь того, что я уже сказал о жизни во время сна, а также о повторных земных жизнях. Один пример, так или иначе постоянно повторяющийся в сновидениях, таков: человек во сне делает что-то, о чем он наяву никогда не мог бы даже подумать, что он когда-либо это уже делал, что-то совершенно выходящее за рамки его настоящей земной жизни. Далее ему снится, что он никак не может найти то, что было им изготовлено, и он как безумный везде ищет эту пропавшую вещь, которую он будто бы сделал.

Действительность сна и повторные земные жизни

Рассмотрим конкретнее этот пример. В том виде, как я это обрисовал, с теми или иными вариациями, это сновидение, конечно, встречалось в жизни каждого человека. Скажем, — портному снится,хотя он только мелкий портной для мелких заказчиков, — но ему снится, что он сшил парадный мундир для министра. Он чувствует себя превосходно от того, что сделал этот парадный мундир, который должен быть уже готовым. Но тут настроение сна сразу меняется, и теперь он везде ищет этот мундир, который должен передать министру, и который он нигде не может найти. Здесь вы имеете сновидение , которое протекает всецело в тех формах, которых человек, хотя и не может осуществить наяву, но вполне может представить себе, как нечто желательное в той жизни, которую он ведет ныне на земле. Выполнить этого он не может так как он именно мелкий портной для мелких заказчиков и ему не могут заказать такого мундира. Но иногда, в смелых дневных мечтах у него могло промелькнуть желание сшить такой великолепный мундир. Может быть ему это совсем не по силам, но это становится желанием его дневных грез.

Что же лежит в основе этого? Фактическая действительность. Когда во время сна человек пребывает со своим Я и астральным телом вне физического и эфирного тел, то он находится в том именно существе, которое проходит через повторные земные жизни. То, что развивает внутренние силы, — то, что прежде всего является внутренне деятельным в его существе, когда человек спит, — это есть его Я и астральное тело. В своих переживаниях это я и астральное тело не должны помнить об одной данной жизни, но могут иметь воспоминания о других земных жизнях.

И я рассказываю вам не о чем-либо гипотетически-предполагаемом, а то что проистекает из области действительности, о которой я говорю: Могло быть так, что указанный человек когда-то, скажем, в древнеримской эпохе а прошлой земной жизни принимал участие в изготовлении особенно нарядной тоги. Для этого он не должен быть непременно портным; Он мог быть слугою, возможно даже другом какого-нибудь государственного деятеля. И может быть от того, что он имел тогда такое живое желаниепредставить себе своего господина в возможно более достойном одеянии перед глазами света, его судьба привела к этой профессии в этой его инкарнации. Ибо для всей совокупности человеческой жизни чрезвычайно большое значение имеют эти мысленные желания. И тогда воспоминание о пережитом таким образом в прошлой земной жизни может пронизать душу и дух человека — Я и астральное тело; и утром, когда человек, как я кратко показал это выше, погружается своим Я и астральным телом в эфирное и физическое тела, эта душа, которая только что пребывала во вспоминающем переживании красоты великолепной тоги, опускается в представления, какие этот портной может иметь в настоящей земной жизни; последние содержатся в эфирном теле. Тогда то, что только что переживалось в связи с древнеримской эпохой, сливается с ними, оно должно войти в представления, которые указанный человек может иметь днем. Но днем он представляет себе только то,как он шьет платья для мелких заказчиков. И когда душа душа погружается теперь в эти предствления, она с большим трудом может перевести в них то, что она только что ощущала в связи с прекрасной тогой; ей трудно представить себе это рядом с той ужасно сшитой одеждой, какую должен мастерить портной. И при переходе от одного к другому, при столкновении, представление о тоге певращяется в представление о современном парадном мундире; и только после того как указанный человек совсем сойдет в свое эфирное и физическое тела, его теперешнее представление окончательно закроют в нем то, что он пережил незадолго до пробуждения.

Так имеем мы между засыпанием и пробуждением целостно, вместе с прошлым воплощением , всю нашу человеческую жизнь и должны внутренне противопоставить себя со всей нашей целостной человеческой жизнью тому, что мы можем мыслить, представлять себе в данной земной жизни, в зависимости от приобретенного в ней опыта. Благодая этому мы и получаем странные образы наших сновидений. Поэтому в сновидении так трудно отделить его содержание, которое оно прежде всего нам предлагает и которое может быть чистой фантасмогорией, от истинной действительности , которая, в сущности, всегда за этим скрывается.

Эта истинная действительность может быть чем-то совсем другим. Именно тот постепенно приобретет навык, чтобы разбираться в запутанном процессе жизни сновидений, кто будет иметь ввидк, что не на те образы, которые волшебно возникают перед нашей душой, так как эти образы оформляются именно оставленным в постели эфирным телом, содержащим в себе мысли и представления. Ибо этих представлений мы, конечно, не имеем в нашем истинном внутреннем существе когда спим.

Драматическое развитие сновидений

От этого содержания представлений следует отличать нечто совсем иное, и это иное я хотел бы назвать драматическим развитием сновидения.  

Нужно постепенно приучить себя обращать внимание на это драматическое развитие сновидения, спрашивая себя: развивается ли сновидение так, что если бы те же события были пережиты в дневном бодрствовании, то они бы доставили огромную радость? Была ли эта радость пережита так же во сне? Попадаем ли мы сразу же в катастрофу? Или же сначала дается известная экспозиция, где события могут развиваться, потом спутываются и потом все обрывается катастрофой? Эти вопросы стоило бы ставить в первую очередь, когда рассматриваешь жизнь сновидений, то есть брать не мыслительное содержание, а драматургический ход событий.

Кому-нибудь может сниться, что он восходит на гору подъем становится все трудней и трудней, наконец наступает момент, когда он не может двигаться дальше, когда перед ним воздвигаются величайшие трудности, он ощущает эти трудности, как что-то угрожающее его жизни. Итак кто-нибудь может иметь такой сон. Его можно было бы развить еще дальше. Но он же или еще кто-нибудь может иметь другой сон: Он движется в подземном проходе, который ведет, скажем, к горной пещере. Сначала, когда он вошел было еще немного светло. Потом делается все темнее и темнее. Наконец он доходит до места, где не только совершенно темно, но и где на него веет ледяным холодом и тому подобное, так что с этого места он уже не может проникнуть дальше в пещеру. Здесь Вы имеете два совсем разных по содержанию сновидения, но драматически они представляют собой начинание, которое сперва удается, потом появляются трудности, потом препятствия становятся непреодолимыми. Образы совершенно различны, драматическое развитие одно и то же. В основу обоих сновидений можно положить в сверхчувствительном мире, так сказать,за кулисами жизни, одно и то же событие. При обоих сновидениях в душе могло разыграться одно и то же, и одно и то же может отразиться во сне в самых разных образах. Это должно обратить внимание на то, что нельзя внешним образом, как это часто бывает, делать заключения на основании содержания сновидения, а следует прежде всего из драматического развития проследить, что могли пережить здесь душа и дух человека.

Тогда постепенно, особенно, если к тому же укрепить свою мыслительную способность упражнениями, о которых я говорил в эти дни, мы придем к тому чтобы постепенно из иллюзорного мира сновидческих образов, через драматику, уметь схватывать то, что как сверхчувственная (пережитая между засыпанием и пробуждением) действительность; лежит в основе сновидений.

Растворение переживаний как растворение соли в воде

Прежде чем говорить о частностях сновидений, о его отношении к физическому телу и и к духовному существу человека, о чем еще будет сказано в ближайшие дни, я хотел бы сегодня охарактеризовать то, как человек благодаря миру сновидений оказывается включенным в целый космос, во всю вселенную. Без сомнений, можно видеть, что в сновидении выступает совсем другая связь отдельных событий жизни. В бодрствующей жизни, как мы уже видели это из выше приведенных примеров, события всегда располагаются в известной связи и по тем законам, в которые мы включены именно в чувственном мире. Последующее всегда должно произрастать из предыдущего. Но сновидение показывает то, что может происходить в обыкновенном чувственном мире, в полной освобожденности от этих связей. Все изменяется. Все связи разрываются. То, что привязано к почве земли силой тяжести, включая и самого человека, как чувственное существо, все это в сновидении может летать. Человек может совершать во сне искусные полеты без всяких летательных способностей. То, на чем обычно можно сломать себе зубы, например какая-нибудь математическая проблема, переживается во сне, как нечто по-детски легко разрешаемое. Конечно, потом при пробуждении можно не помнить этого решения, ну, это будет уже личное несчастье, но во всяком случае сохранится представление, что трудности, препятствия, имеющиеся в земной жизни, здесь отсутствуют. И таким образом все, что в земной жизни имеет прочную связь, оказывается в сновидении как бы растворенным. Если мы хотим создать себе чувственный образ того, что собственно происходит в сновидении, происходит, конечно, только с нашими представлениями, то мы можем сказать: возьмем например стакан с водой, опустим в воду какую-нибудь соль, способную растворяться в воде, и проследим за растворением. Соль, скажем, может быть даже кристаллической и иметь определенные формы. Когда мы опустим ее в воду, то увидим, как возникнут самые фантастические, меняющиеся образования, пока, наконец, вся соль не растворится в воде и не получится снова более-менее однородная жидкость. Нечто подобное происходит с представлениями, с душевными переживаниями и сновидениями. Как сон при засыпании, так и сон перед пробуждением, избирают себе обыкновенные дневные переживания, растворяют их, придают им всевозможные фантастические формы, всевозможный фантастический смысл. Фантастическим мы называем это с точки зрения обычного сознания. Растворение соли в жидкости дает именно вполне соответствующий образ того, что духовно-душевно происходит, собственно, в сновидении. Но разумеется, для того, кто крепко врос в мир современных представлений, будет совсем не легко прийти к беспристрастному пониманию этого факта, так как современное, в особенности, современное, называющее себя научным человечество, очень мало знает о некоторых вещах.

Космос и истинность законов природы

Поистине, то, что я теперь говорю, я говорю совсем не потому, что хотел бы придраться к науке. У меня совсем нет такого намерения. Я ценю научность, и никак не хотел бы, чтобы невежество и дилетантизм были поставлены на место научной работы. Именно с точки зрения духовной науки совершенно необходимо признать великие достижения, а так же, в известных границах, истинность и достоверность современной науки.

Итак, это есть безусловная предпосылка. И тем не менее должно быть сказано следующее. Когда теперь люди хотят что-нибудь изучить, то они берут земные вещи и земные процессы. Наблюдают их и из наблюдений выводят законы природы. Кроме того, они, конечно, делают еще эксперименты, чтобы подслушать у природы ее тайны, и из того, что показывают им эти эксперименты, они опять таки открывают свои законы природы. Так получают они определенного рода законы, которые называют потом своей наукой. Затем они направляют свой взгляд в небесные дали. Видят в небесных далях, скажем, удивительную спиральную туманность, видят выступающие в этой туманности отдельные крупинки и так далее. Пользуются для этого даже фотографическим методом, который гораздо точнее показывает эти вещи, чем обыкновенное наблюдение в телескоп, или применяют нечто подобное. Но что же делают потом для того, что-бы получить знание о происходящем там в небесных далях? Берут земные законы природы, то, что было установлено в условиях Земли, то, что было проверенно экспериментальным путем, берут это и на основании этого спекулируют, как согласно тем же самым законам природы может образовываться такого рода туманность в далях пространства. Создают гипотезы и теории о происхождении и конце мира, применяя к небесной сфере то, что открыли как законы природы в своих лабораториях, экспериментируя над земным марганцем, земным кислородом и водородом. И если при этом открывают новые вещества, то делают такие бессознательные намеки, что получается довольно таки сомнительная научная работа. Так, например, в небесном пространстве нашли водород, гелий, но так же нашли еще некое вещество, которое получило странное название, странное потому, что оно уже несколько намекает на спутанность мышления, которая здесь проступает. Оно называется «Туманий»

Коли так просто применять везде то, что, как законы природы, ты добыл в своей лаборатории, и на манер шведского мыслителя Аррениуса, причинившего в этом отношении действительно очень много зла, спекулировать затем о том, что может происходить в пространственных далях, то неизбежно должен будешь переходить от заблуждения к заблуждению. Но я хотел бы опять обратиться к сравнению. Вам, конечно, известно, из области естествознания, как Ньютон, английский физик, философ природы, установил теорию так называемой гравитации, закон всемирного тяготения во всем мировом пространстве. Закон, который наблюдается на простом падающем камне, притягиваемом Землей, Ньютон распространил на взаимоотношение всех мировых тел. И он же указал, что сила этой гравитации убывает с ростом расстояния. Для физиков, которые , возможно, находятся в этом зале, можно было бы добавить, что этот закон говорит, что сила притяжения убывает с квадратом расстояния, то есть на расстоянии 2 становится в 4 раза, на расстоянии 3 в 9 раз слабее. Итак, для этой силы устанавливается этот закон. Это совершенно правильно. Но оставаясь в пределах чисто физического бытия, мы не можем мыслить этот закон всецело универсальным. Он мыслится так, что когда мы имеем здесь мировое тело, то сила его гравитации убывает на расстоянии: здесь она сильна, затем становится слабее, еще слабее, и она все время ослабевает.

И то же самое с распространением света.

Свет распространяется из какого-нибудь источника света, становится все слабее и слабее (на расстоянии). Это усматривает современный человек в своей науке. Но он не усматривает другого, а именно, что когда он здесь на земле устанавливает в своей лаборатории законы природы и переводит эти законы в идеи, то истинность этих законов природы, их значение так же убывает по мере того, как мы удаляемся от Земли. Следовательно, когда мы устанавливаем на Земле связи некоторых элементов — кислорода и водорода и т. п. Или когда мы устанавливаем на Земле закон гравитации, то истинность содержания этого закона убывает так же по мере того, как мы выходим все дальше и дальше в мировое пространство. И если установив здесь в моей лаборатории известный закон природы, я переношу затем этот закон природы на спиральную туманность где-то в далях пространства, то я поступаю точно так же, когда думаю, что если я поставлю здесь свечу, зажгу ее, то смогу при ее свете увидеть через все мировое пространство далекую туманность, и что свет свечи там, в высоте будет светить с той же интенсивностью, как здесь.

Точно такому же  заблуждению я придаюсь, когда думаю, что нечто установленное мною здесь в лаборатории, имеет такое же значение там во вне, в далеком мировом пространстве. Следовательно, основное заблуждение возникает от того, что открываемые в земной лаборатории совершенно правильные законы природы, неправомерно переносят в дали небесного пространства. Но человек не исключен также из иной закономерности, к которой переходят, когда такие земные закономерности, как сила гравитации или сила света уже не имеют значения. Чтобы найти в пространстве эту иную закономерность, отличную от наших законов природы, мы должны были бы все больше и больше удаляться от Земли. И если мы хотим найти ее в соответствии с более внутренней человеческой природой,то мы должны перейти от бодрствования ко сну. Во время бодрствования мы находимся в области земных законов природы. Все, что мы делаем, мы делаем согласно этим законам. Мы решаем поднять свою руку, кисть руки; физико-химические процессы, которые разыгрываются тогда в наших мышцах, механические процессы, которые разыгрываются в нашей костной системе, эти процессы протекают по тем законам, которые мы исследуем в нашей лаборатории или выводим из наблюдений; то же что живет в этом внутренно, как душа (человека) выходит во время сна из физического и эфирного тел. И, выйдя, уже не подлежит законам земной природы. Поэтому сновидение становится этаким насмешником над законами природы. Мы проникаем совсем в новый мир.

Сновидения в оппозиции к законам природы

Мы проникаем совсем в новый мир. Мы проникаем в мир, в котором во время сна мы живём точно так же (своим астралом), как во время бодрствования живём своим физическим телом в чувственном мире. Этот мир имеет не наши законы природы, а совсем другие законы. Каждую ночь, когда мы выходим из нашего физического тела и нашего эфирного тела, мы вступаем в мир, где наши законы природы уже не имеют значения. И сновидения имеют способность интенсивной оппозиции законам природы. Когда я грежу, то сновидение показывает мне, что я живу в мире, который протестует против законов природы, — который не хочет быть подчинён законам природы. Когда вечером я засыпаю и двигаюсь из моего физического и эфирного тела, тоя живу ещё наполовину в законах природы; но я уже вступаю в мир, который больше не подчинён законам природы. От этого происходит смешение законов природы и сверхчувственных законов в сновидении. То же и при пробуждении.

   Итак, можно сказать, что с каждым засыпанием мы погружаемся в мир, в котором наши законы природы не имеют значения и с каждым пробуждением, выходя из этого мира, мы погружаемся в тот, где наши законы природы именно имеют значение. Если мы действительно представим себе этот процесс, то это именно так: представьте себе мир сновидений, как некое море, в котором вы живёте. Представьте себе, что утром вы просыпаетесь, выходя из волнующейся, текучей жизни сновидений. Это происходит так, точно вы выдвигаетесь из волнующейся жизни сновидений. Вы передвигаетесь из сверхчувственных закономерностей в чувственные, интеллектуальные закономерности. И происходит то, как если бы всё, что вы видите после пробуждения в чётких контурах, рождалось из чего-то расплавленного, летучего. Скажем, например, вы видите здесь окно; когда вы имеете это окно сперва это окно в сновидении, то оно может быть так же появится вам возникающим из чего-то неясного, из чего-то неопределённого, может быть даже это окно всплывает перед вами как бы из пламенеющего огня. И, если бы ваше сновидение было достаточно живым, то вы увидели бы, как весь твёрдо очерченный, определённый дневной мир нашего сознания всплывает из этой неопределённости, точно, как если бы из моря поднялись волны, и затем эти волны оформились в ваш дневной мир.

И здесь мы имеем одно из тех мест, где, исследуя в качестве современного человека эти вещи, мы приходим к благоговейному изумлению, которое можно почувствовать перед грядущими имагинациями древнего человечества, о которых я уже говорил. Я сказал: когда мы возвращаемся к тому, что древнее человечество, так же и в бодрствующей жизни – в грезящих имагинациях, переживало в душе; что затем оно затем оформляло в мифах и легендах, в сказаниях о Богах, — что протекает так незакрепленно по сравнению с тем, что мы воспринимаем теперь в воззрении на природу. Когда мы возвращаемся к этому с указанием, которое можем получить теперь вполне самостоятельно, независимо от этих древних, грезящих имагинаций, тогда именно мы опять таки приходим к благоговейному удивлению, к благоговейному изумлению перед тем, что жило в душах этих людей более древних  эпох.

Хаос и квинт эссенция

И из древней Греции к нам звучит ещё слово, которое служит доказательством истинности того, что мы находим, когда вновь исследуем эту область; из древней Греции к нам звучит слово, которое свидетельствует, что греки знали ещё нечто об этих вещах, что греки представляли себе: есть что то, лежащее в основе всего мироздания, то, из чего возникают все твёрдо очерченные образования, но чего можно достигнуть только, если перейти от чувственного мира к состоянию сна, к сновидческому состоянию. Греки называли это ХАОС. И все спекуляции, все понятийные изыскания того, что есть ХАОС, были напрасны; ибо ХАОС есть то, к чему современный человек приближается, когда вступает в область сновидений. Только в средние века заметно ещё некоторое знание о том, что лежит в основе всех внешних субстанций, как сверхчувственная, как сверхчувственная, едва допускающая названия материи, внешняя субстанция; это сохранилось в указаниях средневековья на та называемую квинтэссенцию (от латинского «пятая сущность»): у античных и средневековых философов название пятой стихии – эфира, признававшегося основной сущностью всех других. Пятый элемент наряду с четырьмя другими элементами: землёй, водой, воздухом, огнём – квинт эссенция. Так же нечто проникает ещё в воззрения средневековья, когда поэт так отчётливо говорит: мир сотворён из сновидений. Грек сказал бы: мир соткан из того, что ты, — когда ты из чувственного проникаешь в мир, который ты воспринимаешь свободно от твоего тела, — переживаешь состоящим из хаоса.

Так, чтобы понять, что именно разумели греки под хаосом, нужно указывать в направлении того, что лежит уже не в чувственном, а в сверхчувственном мире. И если мы проследим все процессы засыпания, сновидения, пробуждения с тех точек зрения, какие открываются, когда указанным мною в эти дни путём высшего познания мы поднимаемся через имагинацию, инспирацию, интуицию в сверхчувственные миры, — когда, следовательно, мы проследим жизнь сновидения, сна, бодрствования с точки зрения этого познания, то предстаёт приблизительно следующее: засыпая, человек переходит из обычного дневного состояния в жизнь сна, из которой могут подняться неопределённо хаотически, но с удивительной внутренней цельностью сновидения. В постели остается физическое тело и эфирное тело, которое пронизывает физическое тело, как нечто именно оживляющее, формообразующее, производящее рост. Эта двучленность остаётся в постели. Но другая двучленность выходит и вступает в то сверхчувственное бытие между засыпанием и пробуждением, которое я мог описать вам выше с точки зрения сновидческого переживания.

Астральное тело освобождает от законов природы

Эта двучленность представляется для высшего познания — имагинации, инспирации, интуиции — следующим образом: это есть то, что присуще человеку, когда он выходит из физического и эфирного тела, как астральное тело и Я. Как я уже сказал, не будем смущаться названиями, названия нужно иметь; и вместо астрального тела можно было бы взять и какое-нибудь другое слово. Но я характеризую сейчас нечто, касающееся астрального тела, и мы видим, что дело совсем не в названиях, а в тех представлениях, которые мы приобретаем в связи с ними. Это астральное тело есть сумма процессов. Нечто совершается в человеке, который выходит из пределов своего физического тела и эфирного тела. Именно эти свершения, эти процессы и представляют собой астральное тело. В эфирном теле мы оставим представления, мысли. Здесь, в астральном теле имеется одухотворённый свет, пронизанное силой способности любви космическое тепло. Всё это содержится в астральном теле. Всё, что содержится таким образом в астральном теле – опускаясь при пробуждении в эфирное тело, сталкивается с ним и может тогда явиться, как ткань, как игра простых сновидений; или же, при засыпании, двигаясь из физического и эфирного тела, покидая мир представлений, оно может, опять-таки, появиться как ткань, как игра простых сновидений. Так, именно астральное тело, главным образом, выносит нас из физического тела и эфирного тела.

И это астральное тело в нас есть собственно та сущность, которая стоит в оппозиции к законам природы.

С утра до вечера, от пробуждения до засыпания, мы включены в ход законов природы, который в его пространственном и временном значении мы можем охватить с помощью математики. Засыпая, мы выходим как из действия законов природы, так и из действия математических законов. Мы сбрасываем также с себя и математику, так как наше астральное тело содержит в себе не мёртвую абстрактную математику трёхмерного пространства, а завершённую в себе, я хотел бы сказать, живую, духовно живую математику, которая протекает только в одном измерении, которая протекает только в линии. Об этой протяжённости я буду ещё иметь случай сказать.  Но именно астральное тело делает нас свободными от нашего подчинения законам природы, действующего между пробуждением и засыпанием. Благодаря астральному телу, мы переносимся совсем в другой мир, в сверхчувственный мир.

Моральные импульсы

Если бы мы хотели изобразить этот процесс в приблизительной схеме, то должны были бы сказать: мы действуем в пределах законов природы. Но при этом мы бодрствуем. При засыпании мы выходим из них со своим астральным телом, которое бодрствуя мы имеем, ведь также в нашем физическом теле. Здесь, в физическом и эфирном теле наше астральное тело совершенно подчинено законам природы. Пребывая в физическом и эфирном теле, наше астральное тело всецело живет в законах природы, как я изобразил их схематически. Затем, выступая из физического тела и эфирного тела, наше астральное тело переходит в сверхчувственный мир., и пребывает тогда в другой, в сверхчувственной закономерности. Астральное тело стало чем-то совсем другим. От пробуждения до засыпания оно несёт в себе, так сказать, смирительную рубашку законов природы. Оно засыпает, то есть оно выходит из физического тела и эфирного тела и движется в мире свободной закономерности, которая есть его, присущая ему закономерность. И куда же оно тогда входит? Оно входит в некий мир, т.е. оно вводит нас как людей в некий мир, который даёт возможность свободной подвижности для собственной организации Я, пребывающей именно в астральном теле и выступающей вместе с ним из физического тела и астрального тела при засыпании. Я становится свободным в мире, где законы природы не имеют значения, где Я может поступать, действовать свободно от принуждения законов природы.

Когда мы пребываем между засыпанием и пробуждением, и наше астральное тело освободило нас от законов природы, когда ни гравитация, ни закон энергии, ничто вообще из этих законов уже не имеет больше никакого значения в том мире, в который мы теперь перешли, тогда открывается путь свободы для нравственных импульсов, которые, я хотел бы сказать, только в виде принудительного нравственного миропорядка могут проявлять себя здесь, — в мире, где мы пребываем  между пробуждением и засыпанием. В том же мире, где нравственные законы достигают такой же силы и мощи, какую здесь на Земле имеют законы природы, живёт Я от засыпания до пробуждения. И в этом мире Я может нечто подготовить. В этом мире, где в состоянии сна Я освобождено от законов природы, оно может подготовить то, что оно выполнит, когда пройдёт через врата смерти. Об этом пути от смерти к новому рождению Мы будем ещё говорить в следующей лекциях.

Ночная работа «Я» над будущим

Итак, Я может подготовить сначала в образных формах, в имагинациях, которые, однако, не суть представления, а силовые импульсы, — Я может между засыпанием и пробуждением подготовить образно то, что оно должно будет выполнить затем в духовной действительности. Когда оно пройдёт через врата смерти, то нравственные законы станут тем, чем являются наши законы природы здесь в физически-чувственном мире. Между засыпанием и пробуждением освобождённое астральным телом Я подготовляет уже в образах то, что должно быть осуществлено в духовной действительности между смертью и новой земной жизнью. Так что мы можем сказать: Я уже здесь вырабатывает, хотя и в зачатке, как бы в малом зародыше, то, что что после смерти оно должно выполнить в духовной вселенной. И в тех образах, которые Я вырабатывает уже теперь в состоянии сна, лежит намеченным то, что из данной земной жизни мы можем перенести с собой с собой в ближайшую земную жизнь не под действием каких – либо законов природы, а только благодаря силам духовного мира. Действие того, что мы, люди, восприняли как нравственность, — моральные импульсы здесь на Земле, мы можем установить только как нечто, под властью чего мы ставим себя, так сказать, в силу внутреннего душевного повиновения.

В том виде, как Я вырабатывает их в состоянии сна и затем продолжает над ними работать между смертью и новым рождением, эти нравственные импульсы приобретают такую же мощь, какую здесь на земле имеют законы природы. Далее они облекаются в человеческое тело, которое мы будем носить в следующей земной жизни. И проявляют себя как наш природно-нравственный строй, как наш темперамент, как задатки нашего характера, которые неверно приписываются только наследственности, которые складываются именно благодаря тому, что Я может работать над ними уже в состоянии сна, когда освобождённое астральным телом оно действует не в природном, а в чисто духовном мире между засыпанием и пробуждением. И таким образом мы можем видеть, как в состоянии сна человек готовит уже своё будущее, как он вживается в своё будущее. Что же показывает нам сновидение? Я бы хотел сказать: Я работает в состоянии сна, но сновидение показывает нам эту работу в иллюзорных образах. Мы не можем ещё принять в эту земную жизнь то, что ткётся уже для следующей земной жизни в состоянии сна. Сновидение может – я говорил об этом в начале моей лекции – показать нам в своих спутанных образах то, что могло быть испытано нами в прежней земной жизни; но оно может так же в хаотических формах показать также и то, что зачаточно подготовляется для человека в будущем.

Сновидение как окно в сверхчувственный мир

Так правильная интерпретация сновидения действительно ведёт нас к признанию, что сновидение, поистине есть как бы окно, через которое мы должны только уметь должным образом видеть, — как окно в сверхчувственный мир. Ибо за этим окном простирается ткань деятельности Я, которая продолжается от прежних земных жизней к будущим земным жизням. И если мы можем правильно интерпретировать сновидения, то взираем уже через это окно сновидения – из мира, в котором мы живём, как земные люди – в мир длительности, вечности, к которой мы принадлежим нашим истинным, внутренним, человеческим существом.